цайтгайст

посреди глухих местечек
посреди пятиэтажек
посреди дорог проезжих
посреди крутых развилок
посреди мостов чугунных
посреди многоэтажек
гаражей и самостроя
посреди домов ветшалых
посреди зимы и стужи
посреди весны с капелью
посреди сухого лета
листопада золотого
посреди берёзок белых
посреди дубов широких
посреди сосён высоких
посреди полей и ягод

не орёл и не синица
не медведь и не лисица
не волчище серохвостый
не сорока белобока
не сири́н и не алко́ност
не финист не ясен сокол
не хрущёв и не черненко
не янаев и не пуго

…

хуй стоит забронзовелый

на-чи-ще-н-ный

2021

мне нравится

мне нравишься ты.
мне нравится твоя новая футболка,
твой велосипед,
книжки
и йогурт.
твои руки
в гремучих браслетах,
твои ноги,
пальчики на ногах
в речном песке.

ты говоришь, что тебе тоже нравлюсь я,
моя квартира,
мой велосипед,
плед и кошка.
голуби около магазина,
вечернее небо,
утренний поезд метро.
забавные надписи на стенах,
мой ужин,
полдничный кофе
и карамельки-барбариски.

только вот
я не уверен:
тебе действительно всё это нравится?
или, может быть, просто палец соскочил
(двенадцать раз подряд)?
или ты просто не хочешь меня обидеть?
или даже не задумываешься об этом,
и слишком легко говоришь то, что для меня очень ценно?

в общем,
слушай,
давно хочу спросить:
тебе правда
нравлюсь
я?

2015

я бы хотел встречаться с тобой
ещё,
как в ту пятницу,
когда мы бросали монетки
в ржавый фонтан
в квартале, который скоро снесли.
я хотел бы встречаться с тобой ещё,
как и с твоей собакой,
умным псом девятнадцати лет, —
столько не живут
иногда
даже люди.

как бы я хотел встречаться с тобой ещё
под той ивой, или дубом, или осиной
(я тогда не был силен в ботанике),
где переплел твою косу
в два милых хвостика.
как бы хотел я вернуться
в тот дом,
который назвал бы нашим,
и увидеть тебя
там
лежащей на кровати
или готовящей завтрак.

но не осталось ни квартала,
ни пса,
ни дерева,
ни дома,
ни города,
ни страны,
ни одной точки на карте,
где я бы мог встретить тебя.

2015

Придя домой, открыв дверь, я увидел красную лампу:
Внезапно вспыхнув, она освещала комнату,
Констрастируя с тем светом, к которому я успел привыкнуть.

Со временем она стала мне нравиться,
Я даже захотел перетащить её к себе в постель —
Но короткий провод заставил поставить её обратно.

Порой мне хочется порвать её на части
От трагической несовместимости нашего бытия.

Но я успокаиваюсь и продолжаю смотреть на стол,
Вглядываясь в красные отсветы
На белых ключицах её подставки.

2011—2012

Dies Iræ

Recordare, Jesu pie,
Quod sum causa tuæ viæ,
Ne me perdas illa die.*

Боже грозный, Боже правый,
Я стою над переправой:
Мост изъеден жаркой лавой.

Судный день и день последний,
Что поглотит наши бредни
Вместе с ними мир весь средний,

Наступил; и стали души
Прыгать в море с крепкой суши,
Будто воздух в море лучше.

Города покрылись пеплом,
Навевает ветер ветлый
Песню скорби в поле светлом.

Раскалились неба кручи,
Завизжал и гром трескучий,
Опустились наземь тучи.

Зашугались звери-твари,
Ищут все по равной паре,
Вдруг Творец им жизнь подарит?

Всюду пахнет керосином,
Бельма оплели осины,
Стонет хор людской плаксиво:

«Извлекли мы все уроки.
Боже, сократи нам сроки:
Год в аду за все пороки».

«Ты прости за пытку солью,
Литры крови вместе с болью,
Прегрешенья с алкоголем».

«Забери мою невесту,
Что не пела в ходе крестном,
А меня оставь на месте!»

«Боже милостивый, мне ведь
Лет всего-то два на девять,
Чем могла тебя прогневать?»

«Отдадим тебе по глазу,
Только убери заразу,
Отпусти гордыню разом».

«Мы готовы сдёрнуть кожу,
Положить на Твоё ложе,
Сделать всё, что нам возможно.

Только всё верни, как было:
Чтоб держало дом стропило,
Чтобы судно плавно плыло».

Боже правый, Боже грозный,
Ты помилуй мои слёзы;
Я хотел бы взять их руки,
И забрать себе их муки;
Я желал поднять с коленей
И воздать им за моленья;
Я раздал бы свою милость,
Чтобы всем счастливей жилось.
Пусть вобьют мне в горло клин.
Их прости, Отец. Аминь.

2009